ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Как можно рассказать про танец?
МЕДСЕСТРА. Вы же критик, разве вы не этим занимаетесь.
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Какой ужас! Я действительно занимаюсь именно этим.
Иван Вырыпаев, Танец Дели
Рассказывать про «Танец Дели» действительно нет смысла. Есть смысл рассказать, почему важно и нужно увидеть новый спектакль в Театре на Соборной.
Семь одноактных пьес модного автора Вырыпаева сейчас, что называется, в тренде. Танцуют «от Москвы до самых до окраин». Сценическая судьба «Дели» заслуживает особого внимания. Вырыпаев, режиссер, не чуждый понятию «хит», этот программный текст (другие у него бываю редко) популярным так и не сделал. Его версию для варшавского Театра Народовы (все в черном, после каждой новеллы занавес и поклоны, текст про любовь и смерть читают пафосно, как древнюю поэзию, звучит музыка Пуччини и Верди) критика встретила более менее благосклонно. Даже хвалила за «благородную условность». Его фильм «Танец Дели» (белый кафель, мягкий свет, после каждой новеллы титры, текст про любовь и смерть читают, как путеводитель по провинции, Гребенщиков поет по-английски) не хвалил, кажется, никто. Поражением такой расклад назвать трудно. Авторский неуспех сообщил тексту самостоятельность. «Танец» стал появляться в афишах то одного театра, то другого. Можно даже сказать что пьеса попала все-таки в обойму хитов. В этом году питерская версия режиссера Волкострелова номинируется на «Золотую маску» в категории «Малая форма». Главная театральная премия страны добавит тексту солидности, и, вероятно, ставить «Танец» будут еще чаще. Приятно думать, что Рязань оказалась на «культурной передовой».
Семь пьес. Семь историй. Одни и те же герои в разных обстоятельствах, из которых ключевое — смерть. Если персонаж был жив и бодро действовал в первом акте, то в шестом вам могут сообщить, что он давно скончался. Искать тут логику или нет — личное решение каждого зрителя. Занятие это может быть на столько же увлекательным, насколько и бессмысленным. Та же история со всяким «правдоподобием». Герои регулярно перемещаются с одного полюса на другой. От «античувства» до настоящих слез. От заурядных цитрусовых до невозможной в нашей реальности капельницы, по которой течет то ли электричество, то ли чистый божественный свет. Сделано все это на удивление аккуратно и бережно, без крайностей, фальши и позы. Сложный материал, где конфликтуют не столько персонажи, сколько смыслы, точки зрения и «концепции» требует от постановщика в равной степени чувства меры и чувства вкуса. Питерскому гостю Наталии Лапиной, сделавшей «Танец» на Соборной, они явно присущи.
Пространство малой сцены разделили на черное и белое. Узкая граница идет через всю сцену. Она начинается и заканчивается зеркалами. Бесконечная череда умножение и отражений. Между пьесами — «технический пролог». Зритель видит, как артисты и службы готовятся к следующей части спектакля. «Изнанка на публику». На полу — полупустые или полуполные, как в старом анекдоте, граненные стаканы. Время от времени то одному, то другому герою предлагают воды. Уловить разницу между бытовой вежливостью и поэтической метафорой почти невозможно. «Ты думаешь, есть две чаши весов. А на самом деле, у этих весов только одна чаша. Есть только одна чаша, и на ней ничего не взвешивают, из этой чаши пьют… Каждый свою жизнь. И не нужно превращать Грааль в продуктовые весы».
Сложный, многослойный авторский текст, по сути своей монолог, аккуратно разложен на голоса. Транслирую его без надрыва и даже с юмором, спасительным в ситуации, когда последовательно получаешь семь похоронок. Акценты каждый зритель должен расставить сам. Есть некоторые купюры, но в целом текст прочитан с большим уважением к пьесе. Будут и Холокост, и война в Ираке, и мировая душа, и московские пробки, Будда, Ницше, Чехов, Сартр, и еще с десяток имен. Ни одно из них в тексте не произносится, но идеи цитируются едва ли не дословно.
Можно высокопарно заявить, что лучше Чехова, может быть только Чехов, обвинить авторов во вторичности и назвать пьесу «пособием для начинающего буддиста», а можно принять правила и с увлечением изучать мультикультурный ребус. Не заскучают и те, кто равнодушен к подобным «играм в бисер». Сами по себе истории героев легко укладываются в формат дневного ТВ: любил, изменил, отравилась и тд и тп. Вся эта «бытовуха» на фоне театральной «благородной условности» звучит свежо и честно, а последовательная работа с болевыми точками не оставляет зрителю шансов. Наверняка, хоть одна из семи пьес да отзовется в вашем сердце. Сочувствовать — значит участвовать. Тут уже не игры, тут приобретение опыта.
